V Международная конференция “Актуальные проблемы и перспективы развития русскоязычной литературы в контексте национальных литератур” в КФУ
проводилась в новом для меня онлайн-формате на платформе Microsoft Teams
(представляю, сколько сил организатор Альфия Галимуллина положила, чтобы с ней разобраться). Привыкнуть к происходящему было трудновато; лишь преодолев экватор мероприя тия, мы, сидящие в университетской аудитории, вошли во вкус и оценили преимущества нашего положения. Формат давал возможность остро комментировать выступления на экране, резко возражать докладчикам, не деморализуя их при этом — отделенных от нас тысячами километров (во время чтения докладов обратная связь блокировалась).
Особо живо я, Рамис Аймет и Вера Хамидуллина реагировали на заявления в области художественного перевода. В приветственном слове сам Рамис сказал, что у нас потеряно понимание разницы между подстрочным и собственно художественным переводом (отрадное исключение – билингвальная антология, сделанная в рамках проекта с ж-м «Октябрь»). Между тем в докладах коллег из Казахстана и Якутии заявлялось о том, что подстрочный перевод — это уже архаичный подход, переводчик должен быть билингвой — в совершенстве знать оба языка, и все на этом.
Еще интереснее с переводом обстояло в случае с Касерта Лилией Фидарисовной (Государственный университет имени В. Ферриса, г. Мичиган). Оказалось, американская технология такая: переводчик обязан быть билингвой — одинаково хорошо знать русский и английский языки, но неизбежен и другой этап, когда результат его работы передают группе опытных редакторов… (Уж не литературных ли обработчиков?)
Вообще-то, тема доклада Лилии Фидарисовны — «Восприятие романа Л. Улицкой «Зеленый шатер» американскими читателями» — имела косвенное отношение к проблеме перевода. Лично я, как человек Улицкую не читавший, но осуждающий, поначалу интереса к этому докладу не проявила. Роман был о диссидентах эпохи брежневского застоя и их моральных страданиях — в русле разоблачительной перестроечной литературы конца 80-х. Доколе вкушать этот бульон из десятки раз проваренных костей? — такое у меня мнение о такого рода текстах. Но когда Касерта попросила совета: какая русскоязычная книга будет интересна американскому читателю, я оживилась и рекомендовала «Дядю Джо» Вадима Месяца — о дружбе автора с Иосифом Бродским в 90-е годы; книга лишь отчасти автобиографическая, в ней есть залихватское фантастическое допущение. Вдобавок интересен образ русского эмигранта — не страдающего, а шутя и играючи устраивающего свою американскую жизнь. Сейчас жалею, лучше бы сборник его американо-сибирских рассказов «Стриптиз на 115-й дороге» посоветовала.
К сожалению, мало что было понятно из сообщения Мариньяка Тьерри из Парижа, хотя тема звучала заманчиво: «Как я переводил оды Г. Державина на французский язык: авторефлексия переводчика».
Под конец нас, сидящих в аудитории, охватила какая-то эйфория от нереальности происходящего: у якутских участников конференции начиналась ночь, у американки — раннее утро, а у нас в Казани сгущались вечерние сумерки.
Тут основательно встряхнула утомленных слушателей Лидия Григорьева из Лондона с докладом «Художественное своеобразие первой поэмы Р. Бухараева «Тень Тамерлана». Поведала интересный факт из биографии своего супруга: в юношеском возрасте он предпринял самостоятельное путешествие на родину Закира Рамиева (Дердменда) в Оренбургскую область и нашел там родственницу поэта, которая передала ему в дар личные вещи семьи Рамиевых. В завершение разговора Лидия Николаевна развернула камеру на розы, цветущие в ее лондонском саду, и аудитория в изумлении ахнула еще раз.
Валеев Римзиль, первый главред ж-ла «Идель», коротко и энергично рассказал о значении переводов поэзии золотоордынского периода, сделанных Бухараевым. Попутно он вспомнил о яростных спорах Диаса Валеева и Туфана Миннуллина: who is татарский писатель?
Как всегда, по-мужски логоцентрично выступила Вера Хамидуллина. В докладе «Книга Маргариты Небольсиной «Рустем Кутуй» как форма литературной инсталляции» она совершила краткий экскурс в историю жанра биографии.
Сама я, по лекалам докторской диссертации М. Абашевой, проанализировала автоконцепцию писателя в повести А. Сахибзадинова «Магический кристалл». Абашева изучила немало писательских биографий, но всякий раз сама символически маркировала ключевые эпизоды сакрализующей интерпретацией. В повести же Сахибзадинова — все было на поверхности, он осознанно мифологизировал этапы своего творческого становления.
Позднее Айрат Бик-Булатов сказал, что, судя по моему докладу, Сахибзадинов — писатель хороший. Но читать он его не будет, так как тот когда-то в переписке люто обидел его и его друзей. На это могу сказать, что я тоже кое-кого никогда не прощу и не буду никогда читать. Ничего не поделаешь, мы находимся в высоко конкурентной среде, и внутривидовой агрессии — базового инстинкта — для писателей никто не отменял.
В своем докладе Айрат сообщил об актуальных проблемах изучения истории казанской журналистики, а по сути — о своем, «подвиге трудничества», совершаемом в наши дни на наших глазах.
(Из аккаунта Галины Зайнуллиной в соцсети. На фото: Р. Аймет, А. Абсалямова, А. Арзамасов; во втором ряду — Г. Зайнуллина, В. Хамидуллина, О. Несмелова)