Известная казанская сетевая поэтесса, чей паблик во «ВКонтакте» насчитывает 18 тысяч подписчиков. Для профессиональных поэтов, публикующих свои тексты в сети, такое количество читателей – недостижимо. Родилась в Казани в 2002 г. Лауреат Республиканского молодёжного конкурса «Душой рождённая строка» (2019). Призёр (2018) и куратор (2019) Всемирного дня поэзии (Казань).
Какой смысл ты вложила в свой литературный псевдоним?
В выбранной мной фамилии «Южная» нет никакого глубокого смысла. Мне просто хотелось ассоциироваться с теплом, да и мне к лицу этот эпитет. А еще я люблю шипящие звуки. Мне кажется, хороший псевдоним это тот, который сам к тебе «прилипает». Так было и с моим. Ведь не только сетевые поэты прячутся – псевдонимы всегда есть, были и будут. Анна Ахматова, Демьян Бедный, Корней Чуковский, Саша Черный или Андрей Белый – и еще великое множество. Многие сейчас «прячутся» за другими именами, чтобы сохранить анонимность или же придать большей эстетичности своему детищу. Это тоже своего рода свобода быть тем, кем тебе хочется.
В твоей поэзии много боли – «Даже любовные объятья всегда оборачиваются открытыми переломами».
Главенствующей темы в моей поэзии нет, есть преобладающие настроения и течения. Из течений – символизм и постмодерн. В настроениях, вот знаете, это чувство, когда приходите встречать кого-нибудь на вокзал в очень раннее утро, или, быть может, смотрите на картины замечательного мариниста, а потом вам говорят, что он никогда в жизни не видел живого моря. Я пишу про боль, но хочу, чтобы люди не видели саму эту боль, а замечали, как именно о ней написано. Просто для бесконечных метафор, сравнений и эпитетов я выбрала именно «болевое поле».
Не кажется, что молодежный протест и эпатаж – ходовой товар и истеблишмент делает контркультурную поэзию частью престижного потребления?
Мне кажется, что в молодежном протесте больше плюсов, нежели минусов. Это прививает моему поколению здравый протест и способность критически мыслить, двигает нас в сторону прогрессивного будущего. Ходовой товар – да, но, как бы инфантильно не прозвучало, цену на него мы указываем сами. Контркультурная поэзия, как и любое другое творчество, является лишь отражением мыслей ее автора, и то, что сейчас она стала такой популярной, показывает, какого настроения придерживается подрастающее общество. Это плохо только с той стороны, что некоторые люди, использующие в своих стихотворениях громкие, но не совсем правильные лозунги, подхлестывают подростковый максимализм большинства молодых читателей в неправильную сторону, но это сложно назвать рычагом управления несформировавшемся сознанием. Демонстративное потребление и власть, на мой взгляд, не взаимосвязаны. Поэзия – это же не бренд.
На каких площадках предпочитаешь выступать?
Нравится атмосфера библиотек и баров. В случае библиотек – уют и тишина, в случае баров – амальгама эмоций, эксцентричности и обнаженного сознания. Такое, знаете, сразу пахнуло «Бродячей Собакой», в которой учинял драки Маяковский. Там каждое слово – не в бровь, а в глаз.
Важно ли для тебя количество слушателей?
Количество слушателей неважно. Всегда больше думаю о том, как я выступила сама по себе, нежели понравилось ли кому-то еще.
Когда произошла экономическая аномалия и стихи начали приносить тебе денежный доход?
Где-то в шестнадцатом году. Мне, наверное, еще четырнадцать было, может, только пятнадцать наступило. Интересно, что в шестнадцать лет я зарабатывала чуть ли не больше, чем сейчас, тогда был пик популярности в интернете. Сейчас все стабильнее и спокойнее.
Почему не пошла традиционным путем и не начала с литературных журналов и внимания профессиональных критиков?
Знаете, если бы я в четырнадцать лет пришла к профессиональному критику – он бы меня профессионально за дверь выставил. Дело даже не в качестве написания. Меня пугал тот факт, что я буду публиковаться в каком-то журнале, а там будет указан мой возраст. Не люблю эйджизм, не люблю с ним сталкиваться в лобовую. В интернете до определенного времени я свой возраст тщательно скрывала, и это, кстати, сыграло мне на пользу – ни разу я не видела таких упреков, мол, «тебе еще рано об этом думать» и т.п.
И все же, что будет с твоей популярностью после молодости?
Плюс интернет-сети заключается в том, что мои читатели редко пересекаются с моей настоящей натурой, и у меня есть возможность заниматься и другими проектами, что я активно использую. Да и не стоит забывать, что аудитория меняется вместе с автором. Верочка Полозкова, Серафима Ананасова, Анна Русс – прекрасные поэтессы цветущих лет, и им ничего не мешает.
Какую модель феминности ты для себя выбрала?
Мультиполярную, так как я не считаю, что гендерная идентификация человека основывается только на категориях феминности и мускулинности. У меня пока сложные отношения с анализом себя в этом деле.
Сетевой промысел заставляет тебя день и ночь сидеть в интернете, общаясь с поклонниками на форумах и чатах?
Я бы не сказала, что это отнимает у меня большое количество времени. На самом деле, я очень асоциальный человек. Прокрастинация, лень, эскапизм, рефлексия – мои лучшие подружки. С читателями я общаюсь, к сожалению, реже, чем хотелось бы, мне редко удается преодолеть себя и пойти на ответный контакт. Для каких-то внутренних дел у меня есть менеджер, он сам там всем занимается. Я выкладываю новые стихотворения или разговорные тексты только в свой паблик, один раз в несколько дней, и это занимает несколько минут. Может, в будущем, начну развиваться на других платформах.
Сетевой круг общения – заколдованный круг, он расширяется и затягивает. Тебе не страшно, ориентируясь на читательский вкус, скатиться в самоповторение и самоэпигонство, усредненность?
Для меня самоповторения в виде каких-то строчек – путеводная нить, нежели ошибка. Никто лучше меня не знает мои работы, и, если в них что-то появляется, оно появляется неслучайно. Например, американский писатель Уильям Берроуз использовал одни и те же фразы и образы в своих произведениях, чтобы раз за разом раскрывая их с новых углов, добиться абсолютного понимания «слова».
Читательский вкус, конечно, влияет на оценку собственного текста, но не является главным критерием. Как клише задевают душу неискушенного читателя, так и что-то новое и свежее в понимании более разбирающихся читателей, привлекает и затягивает. Пока я стараюсь ориентироваться на последних, я все делаю правильно.
Чем еще занимаешься, кроме поэзии?
Кроме поэзии из творчества, ничем не занимаюсь, через год планирую изучить мастерство прозы. Свободное время у меня уходит на семью, учебу, чтение, фильмы. Ничего сверхвыдающегося. Когда происходят интересные мне литературные мероприятия, стараюсь на них появиться.
Твою группу в «ВКонтакте» украшает слоган «Найди ключи от своей головы, чтоб убраться. Все пыльное, все грязное, все раскурочено». Источники мусора и какие орудия уборки собираешься применить?
Ох, источники мусора – это я сама, к сожалению. У каждого свое в мусорных пакетах. Другое дело, многие попросту не умеют разгребать собственные завалы. Я же привыкла ежедневно разбирать все по полочкам, чтобы не дать себе задохнуться. Высшей точкой моего духовного саморазвития стало то, что эскапизм и рефлексия являются не каким-то необычным видом времяпровождения, а частью окружающего быта. Этому духовному совершенству я посвятила несколько лет. Так что, я являюсь и источником мусора, и орудием для уборки.
В одном из твоих стихотворений есть ламентация: «Живу в России, а значит мне не к лицу улыбаться». В какой стране улыбка на твоем лице будет уместной?
Грузия, как самый идеальный вариант. Ее менталитет, архитектура и пейзажи делают меня чуточку счастливее. Но Россию я люблю не меньше, однако, немного иной, не такой ласковой любовью. Стоит сказать, что в России я действительно видела меньше улыбчивых лиц, чем в той же самой Грузии, как пример. Мне кажется, об этом стоит задуматься.
После окончания школы, конечно же, будешь поступать на филфак?
Да, или пойду дальше по военному делу. Я учусь в классе с кадетским уклоном, потому у меня есть два варианта и оба меня устраивают. Как карта ляжет. Никогда не строила планов касательно учебы, скорее, я та еще прохиндейка в этом плане, в проблемах с посещаемостью.
А еще надо знать, что Ирина положительно относиться к татуировкам. Для нее тату – такая же часть человека, как, например, нога. Сама она в 15 лет набила на предплечье изображение Дианы – римской богини природы и трех дорог. Ей захотелось добавить контраста к своей миловидной внешности и помешать ошибочному впечатлению о собственном характере.
Журнал «Собака»
Текст: Галина Зайнуллина
Фото: Юлия Калинина