– Мне известно, что сейчас вы работаете над вашей третьей книгой. Если не секрет, о чем она?
– Рассказывать, конечно, надо о сделанном. Лучше о том, что уже принято к печати или издано. Но сейчас, наверное, уже можно немного рассказать: текст почти закончен. Очень надеюсь, что в какие-то ближайшие дни я смогу кому-то его показать. Елене Шубиной его отправить, в конце концов. Да, это роман. Роман о спасении детей из голодающего Поволжья. Действие происходит в 1923 году на одном из «поездов Дзержинского». Так называли эшелоны, которыми детей из голодающего Поволжья (и не только из Поволжья) отсылали в более сытые губернии, спасали таким образом. Вот об одном таком поезде, о таком вот пути длиной в 6 недель и 4 тысячи верст идет речь. Это роман-путешествие, роман-приключение. Командир эшелона — фронтовик, но с очень мягким сердцем. Сопровождающая эшелон детский комиссар, наоборот — женщина с мужским характером. И пять сотен детей, в основном, беспризорников. Сюжетно — это странствие героев. А если говорить о сути, то, конечно, это роман о голоде в Поволжье.
– И опять 20-е годы, как я понимаю…
-Так и есть. Раннее советское время мне очень интересно, и невероятно интересно об этом писать. Это период, когда все началось — пошел отсчет новой истории, которая до сих пор длится в России. Когда мы учились в школе, например, было такое ощущение, субъективно (думаю, что у многих моих одноклассников тоже), что до 1917 года практически ничего не было — и что вся наша история началась в 1917 году. Позже, уже в 80-е годы, 90-е годы, когда о советском времени стали рассказывать много правды, особенно о его зарождении и самом начале, это меня ошеломило. Первые десятилетия советской эпохи притягивают как магнит — до сих пор. Интересно и просто читать об этом, и копаться-разбираться, и погружаться. Чем больше погружаешься, тем интереснее — замкнутый круг. Поэтому пока я мысленно обитаю в том времени. Не знаю, что будет дальше. Надеюсь, что третий роман тоже получится об этом времени — не в том смысле, что действие происходит в 1923 году, а в смысле, что роман рассказывает в первую очередь о сути того времени.
-Я читал ваше интервью, и вы говорили, что специально не читаете художественную литературу, пока пишете книгу. То есть сейчас, наверное, вы тоже работали с архивными материалами и дневниками?
-Да, так и есть. Интереснее, конечно, погружаться в историю через настоящее, через правду. Есть такой подход — его тоже иногда использую — погружаться через взгляд другого художника, например, через взгляд режиссера, или оператора, или, может быть, какого-то писателя. Но интереснее и продуктивнее идти через глаза и через восприятие обычных людей, которые рисуют или фотографируют время, в котором живут. Когда я работала над романом «Дети мои», мне очень помогали картины художника, который жил в немецком Поволжье в ранние советские годы. Он был реалист — просто описывал в своих картинах повседневную жизнь Немецкой Республики: будни колхозников, ледоход и ледостав на Волге, сельские праздники, сбор урожая, варку «арбузного меда»… Это картины Якова Яковлевича Вебера, которые сейчас висят в этнографическом музее Энгельса. Я их все перефотографировала и очень часто к ним обращалась, когда писала текст.
-Вы находили источники в интернете или приходилось по старинке идти в библиотеку и что-то там брать, потому что книга не оцифрована или просто ее нет в электронном виде?
-Во время написания романа о голоде в Поволжье, конечно, была и в архивах, и в библиотеках — далеко не все есть в интернете. А когда писала предыдущий роман «Дети мои», какие-то книги даже пришлось выписывать из европейских библиотек, просто потому что в наших библиотеках их не оказалось. И по межбиблиотечному абонементу все сработало прекрасно, правда, заняло полтора месяца. Книжки доставили из Вены и из Мюнхена — я их в читальном зале получила на руки и могла пользоваться месяц или полтора. Отфотографировала все страницы и пользовалась потом уже дома фотографиями. Так что, конечно, библиотеки очень помогли. Архивы, в случае с третьим романом, — тоже.
-А долго работали над этим романом?
-Два с половиной года.
-Вы как-то говорили, что постараетесь его закончить, но не факт: может быть, и не получится. Почему была такая неуверенность? Вроде и тема знакома вам, и место, и время. -Никогда нельзя быть уверенным, получится роман или нет — пока не допишешь до точки. Во-первых, очень серьезная тема, и я боялась не справиться с ней. До сих пор не очень понимаю, справилась ли. Пускай Елена Данииловна уже скажет, справилась я или нет. Во-вторых, боялась, что текст получится очень тяжелым, что читателю будет сложно его читать. Это был отдельный вызов: я очень много сил и мыслей потратила на то, чтобы сделать текст интересным для читателя, захватывающим, увлекательным, где-то даже развлекательным, не побоюсь этого слова, — а ведь это очень серьезный материал, трагический материал! Поэтому, конечно, было очень много сомнений.
-А как вы работали над романом? Каждый день утром, днем, вечером? Был у вас какой-то, не знаю, условный график?
-Ну, графики, конечно, можно рисовать, это вдохновляет. Другое дело, что они соблюдаются нечасто. Сначала обычно бывает длинный период подготовки: погружение во время, в место действия, в саму тему и материал. Делаю это довольно беспорядочно: начитываю все, что попадается в руки, насматриваю хронику, фотографии, художественные произведения. Просто делаю такой вот нырок вглубь темы. А когда из материала выныриваю — уже пытаюсь строить сюжет и структуру. Создать интересный читателю сюжет и уложить его в такую структуру, которая будет выражать тему — вот это занимает очень много времени. Если брать 100% времени работы над романом, то процентов 40-50 занимает построение сюжета и структуры — сплетение, вывязывание, вырисовывание узора истории. Уже позже, когда такой узор сплетен, его можно расписывать в текст. И вот это расписывание — действительно работа планомерная, по утрам обычно, желательно каждый день: два, три, четыре, пять, иногда шесть часов написания текста. Изредка и десять-двенадцать часов случаются.
-Есть уже какое-то рабочее название у него?
-Вы знаете, я сейчас, наверное, не буду больше рассказывать. Просто потому, что об этом сначала пускай узнает Елена Данииловна Шубина. А уже потом, когда мы с ней все это посмотрим и обсудим и когда она скажет, что принимает роман к печати, и когда вместе определимся с названием — вот тогда и поговорим подробнее.
(Источник – https://www.livelib.ru/author/570002/blog-guzel-yahina)