Писатель-фронтовик из Казани вынужден был сменить не только фамилию, но и отчество

почему его рассказ о первом дне войны можно рассматривать как историческое обвинение? Об этом и многом другом «БИЗНЕС Online» рассказывают кандидат искусствоведения Галина Зайнуллина, писательница и поэтесса Людмила Уфимцева, а также документы, статьи, стихи и книги как самого Геннадия Паушкина, так и его коллег, написавших и пишущих о нем.Перипетий на его долю хватило с лихвой«Геннадия Паушкина, как и многих писателей в период оттепели, волновала духовная связь человека с предшествующими поколениями, любовь к родной земле, охрана природы, судьбы простых людей, — поделилась своим мнением о творчестве Геннадия Александровича с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ Галина Зайнуллина, литературный консультант союза писателей РТ. — Тем не менее его вряд ли можно назвать шестидесятником и отнести к какому-то из идеологических лагерей — либералов или почвенников. Паушкин не исчерпывал персонажей социальностью, поскольку к началу 1960-х обрел в литературе свою неповторимую интонацию и сквозную тему. Таковой, на мой взгляд, являлся не то чтобы поиск гармонии в мироздании, нет — в своих произведениях он стремился самостоятельно настроить несовершенный мир на гармонический лад, запечатлеть моменты душевного равновесия героев в трудных, а порой и экстремальных жизненных ситуациях».Да, сама жизнь, биография Геннадия Паушкина, которого в литературных кругах знают как писателя, поэта, педагога и даже некоторым образом чиновника от литературы, не то чтобы изобиловали некими недосказанностями или белыми пятнами, но перипетий на его долю хватило с лихвой. Начать хотя бы с фамилии. Его биограф Людмила Уфимцева (Нестеренко), казанская писательница и поэтесса, рассказывает, что первой его фамилией была не Паушкин, а Пуринов. Так звучала фамилия его родного отца. Позже мать Геннадия, которого в детстве с подачи набожной его бабушки иногда по святцам называли Гошей, второй раз вышла замуж за закройщика военторга Александра Паушкина. В зловещем 1937 году на семейном совете отчим Гоши принял решение усыновить пасынка и дать ему свою фамилию, а отчество Федорович заменить на Александрович, чтобы юношу приняли в комсомол.Уфимцева утверждает, что родной отец будущего писателя Федор Пуринов принадлежал к мелкопоместным дворянам, а мать Александра Бабашкина была из рода толмачей (переводчиков) Бабашкиных, который, по фамильному преданию, начинался еще при деде Ивана Грозного Иоанне III. В общем, опасные это были по тем пролетарским временам родословные.Еще семейная легенда гласит, что супруги Пуриновы, родители будущего писателя, тоже сошлись не без приключений. Было это в тяжком военном 1920 году. Родителей и прочих родственников невесты по каким-то соображениям не устроила кандидатура жениха. Вот как описывает события, последовавшие за этим отказом, ученик Паушкина, казанский писатель Владимир Лавришко: «Из семейных преданий известно лишь, что отчаянный всадник Федор Пуринов подскакал однажды под окна невесты, которую семья никак не хотела отдавать за него замуж, бешено вращал в воздухе саблей и кричал, чтобы сейчас же выносили для благословения образа и Евангелие, а не то он всех тут порубит в капусту. Образа вынесли. И в феврале 1921 года родился мальчик, нареченный Геннадием».«Неспокойными» были и биографии двух дядьев писателя. «По сей день достаточно семейных тайн и в родственниках писателя Паушкина со стороны матери, — читаем в очерке Лавришко о Паушкине, опубликованном в журнале „Идель“. — Один ее брат, а его дядя, окончив казанскую юнкерскую школу, сражался за красных, а другой, окончив ту же юнкерскую школу, прибился к белому стану. И будто бы во время взятия белыми Казани братья перекрикивались из противоположных окопов, призывая один другого перейти на его сторону. Каждый остался на своей. Убиты были оба. А Геннадий Пуринов, уже повзрослев до нужды заполнения анкет, там, где нужно было указывать отца, ставил прочерк и что-то путано излагал в графе „социальное происхождение“. В комсомол его не принимали…» И тут руку помощи юноше протянул отчим.Он видел настоящего Зиланта«Ранние годы писателя прошли в Адмиралтейской слободе, в доме бабушки Агафьи Пуриновой, она свободно говорила на татарском, чувашском, мордовском языках, — повествует Уфимцева. — Бабушкин домик стоял окнами на заливные луга. С этого места были видны стены города, белый Кремль с башней Сююмбике и острые шпили железнодорожного вокзала. Геннадий наблюдал старый уклад Адмиралтейской слободы, когда празднование пасхи совпадало с татарской уразой». В одном из своих рассказов, которые, кстати, во многом автобиографичны, Паушкин напишет: «На Зилантовой горе, возле устья Казанки, жил крылатый змей! По ночам он летал на озеро Кабан пить воду, и однажды мы с Абдулкой видели, как он метеоритом перелетел луга и исчез за тусклыми огнями вокзала, устремляясь к Кабану…»«В творческом наследии писателя немалая часть принадлежит прозе поволжского и казанского колорита, — продолжает Зайнуллина. — Вообще, повести „Черствые именины“, „Затмение“, „Дальние поляны“, рассказы „Трава на камне“, „Голубой и зеленый мир“ следует знать каждому казанцу. В них запечатлены особенности быта, нравов и общей атмосферы Казани 20–30-х годов прошлого века. А также ушедшая натура, антропологические типы, которых „больше не делают“, они исчезли в эпоху комфорта».Позже школьник Гоша с мамой жил на улице Вознесенской (Островского) в Суконной слободе. 1928 год — время, когда он начал ходить в школу и вступил в союз воинствующих безбожников (СВБ). Ребята из Гошиного двора — «вознесенские» — сражались с ребятами с улицы Дегтярной («дегтярниками»).Осенью 1939-го началась Советско-финляндская война. По окончании школы Геннадий поступил в Казанский университет на историко-филологический факультет, но в конце первого курса решил отправиться на начавшуюся войну добровольцем.В армию его взяли, но только не на фронт. Всех молодых добровольцев направляли тогда служить в пограничные войска на смену «старым» пограничникам, которых направили на Финский фронт, где шли тяжелейшие бои и нужны были только опытные бойцы. Паушкин попал в школу радистов, которую окончил на «отлично», и начал службу в погранотряде на Кагульской заставе, на границе с Румынией. Как радист он подчинялся начальнику связи, а как пограничник — лейтенанту Ветчинкину, будущему Герою Советского Союза. Здесь бойцом Паушкиным в отрядной многотиражке было напечатано его первое стихотворение «Двадцатилетний часовой».На той же заставе Паушкин принял свое боевое крещение в первый день Великой Отечественной войны, которое он описал в рассказе «На Кагульской заставе» (как уже было отмечено, произведения Паушкина во многом автобиографичны).А дальше была война«При желании этот рассказ можно счесть обвинительным историческим документом, — продолжает наш разговор Зайнуллина. — События разворачиваются в июне 1941 года на границе с Румынией, где автобиографический герой Паушкина, радист пограничной заставы, в течение недели наблюдает на противоположном берегу реки приготовления румынской армии к нападению на СССР, более того, передает об этом в штаб отряда радиограммы с пометкой „молния“. Однако документально-обвинительный посыл рассказа исподволь переводится в лирический конфликт, и все благодаря чарующим описаниям молдавской природы: на заставе вечерами танцуют аисты-черногузы, по тихостойной воде лимана скользят лебеди, „высокие камыши с пушистыми султанчиками расстилаются до линии горизонта, дунет ветер, склонит камыш, и расстелется он по всей степи, будто небывалый ковер, а полумесяц — светлый горбун — покатится по воде вверх ногами“. Когда после этого в рассказе читаешь, как утром 22 июня на райский уголок земли обрушился шквал огня, начинаешь осмыслять происходящее в надмирных вневременных категориях: откуда взялось зло?»«В военной прозе Паушкина нет ни героического пафоса, ни романтизации войны, ни обнаженной правды о ней со стремлением нарисовать картину широко и исторически точно. Однако фраза „исследует истоки нравственного подвига“ — отчасти про него. Писатель, прошедший со своим полком сотни верст от холмов Бессарабии — через украинские степи и Кубань — до Кавказских гор, не берется за широкое эпическое изображение событий, а сужает их в каждом произведении до какого-то локуса, чтобы глубже раскрыть душевное состояние героев, показать окопную, а чаще — „трекинговую“ правду. Не „по долинам и по взгорьям“ преследовали боевые товарищи Паушкина немецкую горнострелковую дивизию „Эдельвейс“, а по обледенелым горным тропам и заснеженным перевалам».«В рассказах „Тридцать третья река“ и „На зорьке“ он дивится неиссякаемому запасу сил и самоотверженности полностью изможденных людей: солдат Семен Зарубин переплывает бурную горную реку, которую и лошади-то преодолеть не под силу, чтобы уничтожить немецкого снайпера; санинструктор Зоя во время многочасового перехода поочередно взваливает на свои узкие девичьи плечи выбившихся из сил бойцов, становясь опорой для мужчин. „Время было такое, — говорит старшина Роман Стрежнев в эпилоге рассказа ‚Санчарский перевал‘. — Что все мы друг перед другом очутились наизнанку и кто чего стоил — утаить было нельзя“».«При этом ничтожных людишек и подлецов Паушкин в своей военной прозе не удостаивал внимания, в череде достойных сослуживцев читателю встретится разве что один „трус и шкурник“ — шифровальщик Жохов. Писатель верен своей магистральной теме — утверждению гармонического лада в мироздании — и потому часто рисует картины отдыха солдат: когда они поют, играют на гармони, декламируют стихи, смотрят советские кинофильмы. Так, содержание рассказа „В Рионской долине“ полностью занято описанием подготовки к празднованию Нового года в сказочном уголке земли — курортном местечке Шови».Участвовал в разгроме хваленой дивизии «Эдельвейс»Старшина Паушкин прошел всю войну, участвовал в боевых действиях на Украине, в Кубани, на Кавказе. За участие в обороне Сухуми, в разгроме немецкой дивизии «Эдельвейс» был награжден медалью «За оборону Кавказа». Далее, в 1945-м, старшина получил орден «Красная звезда». Слово — документу (его орфография и пунктуация сохранены — прим. ред.):НАГРАДНОЙ ЛИСТДата подвига: 25.12.1944 — 06.01.1945Являясь Начальником Радиостанции средней мощности, благодаря умелой эксплоатации аппаратуры и высоких личных качеств классного радиста, сумел обеспечить безотказную работу станции и бесперебойную связь в сложных условиях наступательных боев от Днестра до Альп, чем в значительной мере способствовал успешному выполнению боевых и оперативных задач части.В период с 25 декабря 1944 г. по 6 января 1945 года не считаясь с отдыхом, безотлучно находился на станции, лично сам, быстро и безошибочно производил радиообмен со скоростью 20 групп в минуту и нагрузкой до 5000 двойной передачи за смену, чем оказал большую помощь командованию в своевременном и четком выполнении важного государственного задания.В дни тяжелых оборонительных боев у озера Балатон в напряженной обстановке, отлично справился с возложенной на него задачей, в срок и без искажений в трудных условиях передавал и принимал все распоряжения и донесения, искусно маневрируя в работе одним передатчиком с 7-ю корреспондентами в двух разных сетях.Случаев нарушений радиосвязи не было.Лично в боевых условиях подготовил 19 классных радистов.Тов. ПАУШКИН достоин награждения орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА»Командир 7 пограничного Измаильского Краснознаменного полка войск НКВДПОЛКОВНИК ПАВЛОВ20 апреля 1945 годаВот этапы его боевого пути:1940–1941 гг. Радист заставы Героя Советского Союза К. Ф. Ветчинкина Молдавской ССР, г. Кагул;1941–1942 гг. Полковой радист. Южный фронт, Северо-Кавказский фронт, действующая армия;1942–1945 гг. Начальник рации. Третий Украинский фронт, действующая армия.17 апреля 1990 года старшина-литератор был награжден орденом Отечественной войны II степени.Безыдейные стихи в молодежной газетеПосле войны Паушкин вернулся на учебу в Казанский университет. Он успешно совмещал ее с работой заведующим отделом литературы и искусства в редакции республиканской газеты «Комсомолец Татарии». Эта еженедельная газета в 1949 году выпускала так же раз в неделю специальную полосу «Литература и искусство», которую готовил завотделом Паушкин. «Однажды, — пишет его биограф Уфимцева, — с одобрения ответственного секретаря Владимира Мальцева, Геннадий Паушкин опубликовал свое стихотворение „Тополь“, написанное им еще в 1945 году».ТопольЯ тогда никому не сказалПо мальчишеской гордой привычке,Что люблю голубые глазаИ смешные ее косички. Тополь рос на соседнем дворе,Чтоб она мою грусть разгадала,Я на белой его кореЕе вырезал инициалы… Не намерить военных дорог.Я солдатом прошел пол-Европы,Все никак позабыть не могНашим детством отмеченный тополь. Потому, возвратившись назад,Где не тронутый временем рос он,Встретил я голубые глазаИ красивые девичьи косы.1945Последовала резкая критика со стороны газеты «Красная Татария» под заголовком «Безыдейные стихи в молодежной газете». Авторов статьи не остановила даже такая строка из стихотворения: «Я солдатом прошел пол-Европы…» На Паушкина завели персональное дело. По совету коллег-фронтовиков Геннадий Александрович отправил письмо вместе со статьей Михаилу Исаковскому, знаменитому поэту-песеннику, и вскоре получил ответ. Михаил Васильевич писал: «Критической дубинкой ударили невинного поэта те, которым давно пора и надо бы знать и уметь отличать идейное от безыдейного». После письма из Москвы персональное дело Паушкина разбирать не стали.В 1952-м у него выходит первая книга «На дальней заставе», изданная «Татгосиздатом» тиражом в 10 тыс. экземпляров.В 1953–1955 годах Геннадий Александрович работал собственным корреспондентом «Комсомольской правды» по Татарской, Чувашской и Марийской АССР.В 1955–1968 годах он консультант союза писателей Татарской АССР, редактировал альманах «Литературный Татарстан», руководил русской секцией при союзе писателей республики, избирался членом правления, работал в республиканском сатирическом журнале «Чаян». С 1957-го Паушкин — член союза писателей СССР.Две стороны одной медали«Геннадий Паушкин, как и миллионы его однолеток, был сурово обучен войной тактике и стратегии выживания, — Лавришко дает свою оценку деятельности писателя послевоенного периода в очерке „Геннадий Паушкин: попытка портрета“. — Он вернулся на тот же первый курс филфака (здесь автор допустил неточность: в те годы этот факультет КГУ носил название историко-филологического — прим. ред.), с которого в 1940-м ушел добровольцем. Окончил университет и упорно двигался со ступеньки на ступеньку — рядовой журналист, завотделом газеты „Комсомолец Татарии“, собкор „Комсомольской правды“, автор книжечки стихов и книжечки прозы, член союза писателей СССР… И это была его личная, невидимая для постороннего глаза война. Война, на которой убивают, научила его не высовываться „из окопа“ без лишней надобности, быть, как все, но поближе к начальству. И гнуться вместе с линией партии, в которую он вступил на фронте. И он улыбался и гнулся. Что при этом он думал и чувствовал? В это он никого не посвящал…»Иного мнения придерживается Зайнуллина, которым она поделилась с корреспондентом «БИЗНЕС Online»: «Вероятно, Геннадий Паушкин, прошедший войну с первого дня до последнего, при желании мог трезво осмыслить то, что привычно называется войной, а по сути, является смертоносной мясорубкой, состоящей из абсурдных пагубных событий. Но он ставил перед собой иную задачу, сродни гамлетовской, — восстановить средствами художественного слова расшатавшийся век…»«Паушкин наиболее глубоко отрефлексировал на изменения в менталитете и психологии людей в своей поздней повести „Пришельцы“, изданной в 1984 году. Ее главный герой Николай Кесарин на излете жизни тоскует по своему былому окружению: „Все мастеровые, все умельцы уменье свое ставили высоко, чтили себя художниками“. Во время застолий, по праздникам, вели себя достойно: „Если песня в компании не складывалась, значит, что-то не так, не те люди собрались за столом, и надо расходиться подобру-поздорову…“ Сам Николай Васильевич „был в ладу с деревом и красками“, в уменье подбирать краски „насчитывал 205 колеров“. Окружение крупных натур довоенного времени не позволяло ему мельчить, и с их уходом, в десятилетия сравнительного благополучия и достатка, он словно осиротел и „пустился по воле волн“».«Замечательная многоплановая повесть Паушкина „Пришельцы“ еще ждет своих исследователей, как и все его творчество, которое необходимо вводить в литературоведческий оборот. Его произведения достойны благодарной памяти соотечественников и более широкой известности. И, что парадоксально, главным образом не по причине блестящего владения приемами реалистического повествования и художественными средствами русского языка, а равных ему в этом отношении найти непросто. Паушкин уникален другим — неповторимой интонацией, оптикой видения бытия и тематическим расширением как военной прозы, так и казанского колорита».Его ученики известны всюдуА еще Геннадий Александрович обладал талантом педагога. Его биограф Уфимцева пишет: «Об этом его таланте свидетельствует опыт ведения литературного кружка при Казанском университете (1946–1949), руководство литературным объединением имени Владимира Луговского (1963–1973) и совместная работа с писателем Михаилом Скороходовым во дворце культуры поселка Дербышки — творческий литературный кружок для жителей поселка (1969–1974).Учениками Паушкина по литературному объединению стали будущие поэты, писатели и очеркисты, получившие известность в нашей стране и за рубежом: Н. Беляев, В. Мустафин, Р. Солнцев, Р. Кутуй, Р. Бухараев, Н. Орешина, М. Зарецкий. Д. Валеев, Г. Свинцова, Б. Галеев, В. Лавришко, Л. Григорьева, Е. Кацюба, К. Кедров, Г. Капранов, Ю. Макаров».Его не раз звали в Москву, в частности писатель Леонид Соболев, с которым, по словам Зайнуллиной, Паушкин был знаком накоротке и даже дружил (Леонид Сергеевич Соболев (1898–1971) — русский советский писатель и журналист, военный корреспондент. Морской офицер, капитан 1-го ранга. Лауреат Сталинской премии). А Соболев в свое время был не только известным писателем, автором хрестоматийной прозы на тему Великой Отечественной войны, но и крупным литературным и политическим функционером. В 1957–1970 годах — председателем правления союза писателей РСФСР, с 1970-го — членом президиума Верховного Совета СССР VIII созыва. Но Геннадий Александрович отвечал всем, в том числе и своему влиятельному другу, примерно следующее: «Я волжанин, буду жить и умру в своих родных местах».Геннадий Александрович скончался в Казани 15 октября 2007 года в возрасте 86 лет.Еще светло,А солнце закатилось.Заря с зарейВстречаются в ночи.Твой день прошел:Смени же гнев на милость,Наедине с собою помолчи.Имя Геннадия Александровича занесено в литературную энциклопедию России, стихи поэта Паушкина вошли в «Антологию русской поэзии Казани», а его проза — рассказ «Тридцать третья река» — вошла в «Антологию русской прозы Татарстана XX–XXI веков». Документы и личные вещи писателя хранятся в фондах Национального музея РТ.19 февраля 2021 года, в канун юбилея писателя, в Казани была установлена мемориальная доска в честь заслуженного работника культуры РСФСР Геннадия Паушкина на фасаде дома 15 на улице Адоратского, где он проживал с 1981 по 2007 год. Сейчас готовится к печати биографическая повесть о писателе, ее выход в свет ожидается в этом году.Постскриптум. Открытое письмо Геннадию Паушкину(Публикуется в сокращении по тексту сайта «Мегалит» — Евразийский журнальный портал.)«Дорогой Геннадий Александрович!С 95-летием со дня Вашего рождения на Земле!Но скажу откровенно, в прошлом году, накануне 70-летия Великой Победы, больно было читать в февральском номере одного из республиканских журналов статью Владимира Лавришко «Геннадий Паушкин: попытка портрета». В ней говорилось о Вас, писателе-фронтовике, и о том, что во время войны «Паушкин был радистом на стационарной „эрбушке“, всегда вблизи начальства».Спрашивается, вблизи какого начальства всегда был радист-пограничник Геннадий Паушкин? Вблизи того самого начальника заставы, будущего Героя Советского Союза, лейтенанта Кузьмы Ветчинкина, к которому на Кагульской заставе в бою 22 июня 1941 года на берегу реки Прут радист Паушкин, поражая неприятеля, прорвался из окружения и с которым вдвоем из всей заставы остался в живых?..Вы приняли свой первый бой на земле в первый же день войны. Разве докажешь, что настоящую судьбу, как и родителей, не выбирают…Быть может, это открытое письмо (ровно год спустя после того гнусного выпада) в день 95-летия со дня Вашего рождения на земле грешной и накануне 75-летия начала Великой Отечественной войны, станет неким утешением для Вас и Ваших соратников на небесах и еще живых фронтовиков и любителей литературы на этом свете.Еще раз с днем рождения, Геннадий Александрович!С уважением,Ваш Сергей Квасов, пограничник в мирные годы, вечный литератор-любитель.28 февраля 2016 года».Михаил Бирин